Мы останавливаемся, но голоса с каждой секундой приближаются.

— Надо п-переквалифицироваться в т-таксисты, — вздыхает его напарник, поднимаясь к нам на площадку. — Им всегда п-платят за ложные в-вызовы.

На этот раз я сама прислоняюсь к стене и притягиваю к себе запаниковавшего Игоря. Полицейские замедляют возле нас шаг. Что, если свекровь рассказала им про целующуюся парочку? Стоило придумать что-то новое. Почему Игорь не предусмотрел это заранее? Зачем вообще надо было меня сюда приводить? Пока я думаю об этом, губы Игоря, поначалу напряженные, смягчаются. Кажется, он вовсе забыл, где мы находимся и, не замечая проходящих рядом полицейских, наслаждается поцелуем. То ли от ощущения опасности, то ли от ласковых прикосновений губ Игоря, у меня захватывает дух.

— Вот и мы с Галькой так же зажимались, — поднимается на следующий лестничный пролет длиннорукий. — Бывало, по-тихому, чтобы соседи не увидели, просуну ей руку под блузку… Эх, молодость! А теперь дети, служба. Никакой романтики.

Напарник поднимается следом и оба полицейских скрываются из виду. Я с трудом отстраняю Игоря и, взяв его за руку, тащу вниз. Лучше не дожидаться, пока свекровь расскажет полицейским все подробности, включая влюбленную парочку. После такого, они могут ей поверить. На свежем воздухе Игорь приходит в себя и садится за руль мотоцикла. Мы быстро едем в сторону дома. Дома… Интересно, какое из двух соседних зданий стало для меня роднее? Дом Олега, в котором я прожила два напряженных, полных страха года, или Игоря, в котором провела всего одну ночь? Ответ выдает мое сердце, когда мы подъезжаем к нужной улице. При виде железного забора оно начинает отбивать африканский ритм и успокаивается, только когда мы сворачиваем к гаражу.

Пока Игорь возится с замком, я гадаю, почему он все-таки ввязался в мои неприятности. Может, я ему нравлюсь? Или настолько отвратителен Олег, избивающий жену? Вдруг он просто не решается мне отказать? Конечно, я навязалась на его голову, а он стесняется послать меня куда подальше. Бедняга. Если меня поймают, Игоря могут посадить за укрывание преступника, или даже за соучастие в убийстве. Он хороший человек и не должен из-за этого страдать. Что делать? Мне больше некуда идти. Не представляю, как справиться в одиночку. В любом случае, моя беспомощность — не повод ломать Игорю жизнь.

— Верни мне, пожалуйста, телефон Артура, — говорю я.

— Он разряжен. У меня где-то была зарядка от плеера. Будем надеяться, подойдет.

— Если можешь, одолжи мне ее на пару дней.

Игорь отворяет дверь и оглядывается.

— Куда это ты собралась?

— Я и так отняла у тебя целые сутки. Ты, наверно, должен работать…

— Я хозяин, могу и прогулять.

— Пойми, это очень опасно. Полицейские ищут меня по всему городу и если найдут…

— В моем доме не найдут.

— Почему ты так уверен? Вдруг кто-то из соседей меня видел?

— Ну и что? Я к себе в дом никого не впущу.

— А если придут с обыском?

— Для обыска нужен ордер. Чтобы его получить одних сплетен мало.

— Если меня поймают, ты станешь сообщником.

— Дин, завязывай лицемерить.

— Что?! Я не лицемерю, я за тебя переживаю!

— Тогда, ты все-таки дура, — качает головой Игорь. — То боишься обмануть мать Артура, то волнуешь, что я стану сообщником. Мы с ней взрослые люди, способные позаботиться о себе сами. Не думай о нас, побеспокойся лучше о себе. Не жди, пока кто-то сделает это за тебя.

Собираюсь что-то ответить на необоснованные обвинения, но последние слова Игоря лишают меня дара речи. Он прав. Я думаю о ком угодно, кроме себя. Пора окончательно принять ответственность за свою жизнь. Я должна научиться в первую очередь заботиться о себе, а уже потом об окружающих.

— Я знаю, — сжимает мои плечи Игорь, — ты не убивала Катьку. В каком преступлении я могу стать сообщником?

— Господи, даже я в этом не уверена…

— А вот это уже преступление, — поднимает указательный палец он. — И тебе придется понести за него суровое наказание.

Его губы сжимаются в строгую полоску, и только уголки глаз выдают усмешку.

— Марш в дом! Ужин сегодня готовишь ты.

— Хорошо.

Я с облегчением вздыхаю и переступаю порог. Даже не представляю, где бы я ночевала, если бы ушла из этого дома. Кого бы я стала винить, оказавшись ночью одна на улице: мужа-садиста, погибших родителей, бестолковых полицейских или Игоря? Всех, кроме себя, а зря.

— Вот так улов, — Игорь выкладывает все наши сегодняшние находки на стол в центре комнаты.

— Может, не стоит класть ее на стол? — поднимаю за лямку окровавленную сорочку.

— Не трогай, пусть пока лежит. Завтра утром отвезу ее в полицию.

— В полицию?! — опускаюсь на диван. — Как ты объяснишь, где ее взял?

— Не знаю, — зевает Игорь. — Напишу анонимную записку и подброшу под дверь.

— Проще сразу выкинуть в мусорный бак. Думаешь, в полиции станут проверять, чья это сорочка?

— Твои предложения?

— Давай оставим в покое мою свекровь и просмотрим телефон Артура.

— Мало того, что дура, еще и трусиха!

— Зато ты чересчур смелый.

— По крайней мере, я не теряю сознание при виде собственной свекрови.

Игорь прикладывает ладонь ко лбу и валится на диван. Раздается душераздирающий вопль. Игорь с визгом подскакивает на ноги, из-под его поясницы выкатывается рыжий меховой клубок. Кот сверкает зелеными фонарями глаз и шипением осуждает его легкомысленное поведение.

— Байк!!! Я кому говорил, не смей спать на диване! Марш в корзинку.

Кот, подметая хвостом пол, плетется в сторону ванной.

— Байк?

— Я люблю мотоциклы, — разводит руками Игорь и кричит Байку в след: — а кошек терпеть не могу!

— Зачем, тогда, завел?

— Ни кого я не заводил. Он сам завелся, меня не спрашивал.

— Как это?

— «Кладбище домашних животных» смотрела?

— Читала.

— Вот и у меня так же. На дороге, возле мотосервиса, какой-то придурок на шестерке сбил кота. Тетка из дома напротив взяла и кинула мне его под дверь. Говорит: это твои клиенты задавили, ты и хорони. Идиотка, не может машину от байка отличить. И что ты думаешь? Засунул труп в мешок для мусора, за спину закинул, понес закапывать, а котяра по дороге пришел в себя. Всю спину мне, засранец, расцарапал.

Вместо того чтобы посочувствовать Игорю, я сгибаюсь пополам от смеха и валюсь на бок.

— Ладно, пойду искать зарядку.

Игорь выходит из комнаты, а я осматриваю стол с находками. Чувство удовлетворения от проделанной работы сменяется ужасом, когда взгляд снова натыкается на пятна крови. Зажмуриваюсь, в надежде, что кровь исчезнет сама собой. С закрытыми глазами все ощущения обостряются: уставшие ноги гудят, руки болят от напряжения при вождении мотоцикла, в ушах стоит гул. Я стараюсь расслабиться, веки на секунду размыкаются, в глаза проникает свет. Я моргаю и снова погружаюсь в полумрак.